Любовь на краю света - Страница 50

Высвободив дрожащую руку из ее ладоней, он провел ею по губам. То, что он сказал, было исторгнуто из самых глубин его души, из самых темных глубин. Элма почувствовала озноб во всем теле, ее собственная душа рвалась к нему, в его объятия, но женщина сдержалась. Дай ему выговориться, говорил ей разум. Боль, выговоренная, излечивает раны.

Когда Крейтон повернулся к ней, лицо его было застывшим, как у покойника. Он произнес на одном выдохе:

— Мелли сообщила мне, что сын, которого я обожал, был вовсе не моим сыном, а Джойса.

Услышав это, Элма подумала, что сердце ее сейчас превратится в зияющую рану, наполненную болью, и ей захотелось выкрикнуть проклятия в адрес женщины, причинившей столько зла человеку, сидевшему сейчас рядом с ней с поникшей головой.

— Когда Мелли выяснила, что беременна от моего брата, и сообщала ему об этом, он отказался бросить жену и вернуться к ней. Тогда она вознамерилась ему отомстить и вышла замуж за меня. — Он горько усмехнулся. — Когда родился Бен, я еще подумал, что она отплатила Джойсу тем, что назвала сына моим именем, ведь полное имя Бена — Крейтон Бенджамин.

— Не могу поверить, что кто-то мог поступить столь низко и жестоко, — выдохнула Элма.

— Я тоже не мог, — ответил он, и в его темных глазах застыла боль.

— А если она солгала? — безнадежно предположила Элма.

— Я тоже поначалу надеялся на это. Мне казалось, что я скорее ослепну, чем смирюсь с написанным, пока анализы крови не доказали, что все сказанное ею правда. — Взгляд Крейтона стал совсем отсутствующим. — В конце концов мне пришлось смириться: Бен не мой сын.

Сердце Элмы было готово разорваться от сочувствия к нему, она обхватила себя руками за плечи, ошеломленная услышанным. Теперь ей казались чудовищными ее собственные обвинения в адрес Крейтона, представление о нем как о безответственном, равнодушном отце. Вероятно, для него слышать подобное было равносильно горящим головешкам, которыми вам тычут в глаза.

— Итак, вы отослали его подальше с глаз долой. И постарались возненавидеть за зло, причиненное вам его матерью, — мягко произнесла она. — Но ведь нельзя же ненавидеть ни в чем не повинного ребенка, разве не так?

Крейтон устремил взгляд в потолок.

— Я старался не поддаться этому чувству, отправил его в частную школу, расположенную как можно дальше от дома, ни разу не посетив его там, утоляя мой гнев в работе. — Он коротко рассмеялся, хотя глаза его оставались по-прежнему грустными. — И стал богатым. Чертовски богатым и чертовски несчастным.

— А как вам пришло в голову провести это лето вместе с ним? — спросила Элма.

Крейтон пожал плечами.

— Он безусловно страдал. Я это знал, но не предпринимал ничего, чтобы помочь ему. Он ввязывался в драки, ломал все, что попадалось под руку. Оценки его становились все хуже и хуже. В школе мне сказали, что он либо исправится, либо будет исключен. — Лицо Крейтона исказилось гримасой неподдельного горя. — У Бена никого нет. И я привез его сюда, понятия не имея, что он задумал меня женить. Воображаю, что он имел в виду: если я снова женюсь, в наших отношениях все изменится к лучшему. Вернется к тому, что было раньше.

— Бедный мальчик, — пробормотала Элма, стараясь не выпустить наружу гнев, который вызвала в ней Мелли, принесшая горе сразу двум людям, вызывавшим у Элмы симпатию! А Бен, безвинный сын Мелли, теперь был обязан платить своей жизнью за предательство матери…

Эти мысли вызвали у нее целый поток слез. Устыдившись своей слабости, Элма прошептала:

— О, Крейтон, а я-то обзывала вас всякими дурными словами, даже когда вы старались помочь мальчику… Простите меня.

— Вы не могли знать всего, — ответил он.

Их взгляды встретились. И спустя секунду Элма обнаружила, что находится в объятиях Крейтона, что губы их сомкнулись, как будто оба собирались сказать что-то друг другу шепотом. Страсть, овладевшая ими в тот вечер на местном празднике, приутихла из-за трагических событий. И сейчас их влекло взаимное доверие и понимание, которые были для Элмы более желанны и упоительны, чем страстные поцелуи до потери сознания. Нежность, защищенность, которые она ощущала, доверившись его рукам, разбудили в ней новые чувства к Крейтону, и сердце Элмы забилось как сумасшедшее. Когда их губы наконец разомкнулись, она взглянула ему прямо в глаза и на одном дыхании произнесла:

— Спасибо, что рассказал мне все.

Продолжая хмуриться, Крейтон слегка отодвинулся, хотя от Элмы не ускользнуло, что это движение далось ему с трудом.

— Дождь перестал, — пробормотал он, поднимаясь. — Мне пора.

Она понимающе кивнула. По крайней мере, теперь ясно, почему в последние годы он так решительно отвергал любые попытки женщин сблизиться с ним: он не верил им всем. Хотя его и обманула только одна из них. Крейтон предпочитал держаться подальше от них, чтобы не подвергать свое сердце подобным испытаниям впредь.

Элма заставила себя подняться. Время не располагало к самоистязающим размышлениям на тему любви к мужчине, которому ненавистна сама мысль о любви к женщине. Который боится поверить кому бы то ни было. Кроме всего прочего, жизнь двух людей по-прежнему оставалась в смертельной опасности. Сняв полотенце с головы, Элма предложила:

— Я наполню термос кофе и…

Ее прервал какой-то грохот. Первой мыслью было: это ветер, сильно хлопнувший входной дверью. Однако стоило ей увидеть действительную причину странного звука, как рот ее раскрылся в изумлении.

— Бен! — закричали Крейтон и Элма в один голос.